Перевод стихотворения Артура Ребмо "Le bateau ivre"

Невозмутимым рекам волею судьбы
Доверил путь свой, бурлаков в беде оставив:
Их насмерть держат разноцветные столбы,
Их обнажённых краснокожие хлестали.

Английский хлопок и фламандское зерно
Подставить рабски спины трюмам не укажут,
Теченьем рек спускаться вплавь разрешено
Без бурлаков шумливых и без экипажей.

Я слышал бешеных приливов разговор,
Ещё зимою прошлой - глух, как сон младенца.
Я пролетал вдоль сонных полуостровов,
Они, сорвавшись, не смогли бы так вертеться.

Благословили грозы мой морской триумф.
Я легче пробки танцевал на диких волнах,
Носящих жертвы с воем плакальщиц-старух,
Забыл о глупых фонарях в ночах безмолвных.

Объятья вод впитал смолистой скорлупой,
Сок спелых яблок для детей не так приятен.
Потерян якорь, без руля, но горд собой,
Отмылась рвота и следы от винных пятен.

И с той поры морской поэмой упоён,
Под переливчатые звёзды в млечной пене
Глотал зелёную лазурь звенящих волн,
Где мертвецов мерцали царственные тени.

В сиянье дня безумья медленный мотив
Свод синевы внезапно в рыжее окрасил,
Пьянее спирта, звонче лиры пробудив,
Восторг любви перебродившей горькой страсти.

Познал я смерчи, пляску молний в небесах,
Прибоев бой, течений спор и мрак смертельный,
И голубиный пыл в рассветных парусах...
Я видел сон, для человека запредельный.

Я в низком солнце видел дьявольский кошмар,
В огне твердели фиолетовые волны,
Подобно древней драме море украшал
Игрой сияний - свет, дрожа заворожённо.

Казалось мне, зелёной ночью снег слепит,
К морским глазам всплывают тени-поцелуи,
В их пробужденье - сок неслыханный разлит,
И фосфорических певцов лучи танцуют.

Я месяцами видел пляску диких бурь,
Их истеричные атаки в рифах гордых,-
К стопам Марии, осеняющим лазурь,
Все океаны благодарно тянут морды.

Я задевал мир фантастических Флорид,
Цветы пантерьих глаз с людской сливались кожей.
Стада морей уздою радуг сторожит,
Под горизонтами таясь, пастух вельможный.

Я видел смрадные ловушки из болот,
Где догнивают в тросниках левиафаны,
Я видел плачущее сердце тихих вод,
И водопадов убегающих фонтаны.

Златые солнца, ледники, небес елей!
В заливах страх деревья корчею изводит,
Клопы ничтожные едят гигантских змей,
И пахнет чёрными духами мелководий.

Вот показать бы детям трепетных дорад,
Рыб золотых, поющих в пламени потока.
Благословлял меня цветущей пены сад,
Вздымали ветры несказанные высоко.

Измучен сменой полюсов и гиблых зон,
В морских рыданьях пил бальзам приятной лени,
Живыми тенями в присосках - удивлён,
Я замирал смиреньем женским на коленях…

Для злобных птиц был, словно остров-лилипут,
Качал их перья ссор, помёт и пятна гнили...
В моих блужданьях на пути из хрупких пут
Спиной вперёд в свой сон утопленники плыли.

Но я корабль, заплутавшийся в кудрях
Лохматых бухт, разбитый шквалом безобразным,
Мой пьяный остов, загулявшийся в морях,
За своего не примут парусники Ганзы.

Зато свободным, сизым призраком взлетал,
Пронзая небо, огнедышащее страстью,
Поэтам лакомством изысканным бы стал
Лишайник солнечный в лазурном поле счастья.

Бежал от жгучего огня подводных лун,
Вослед морских коньков торжественная свита.
Ультрамариновое небо древних рун
Июль охаживал дубиною сердито.

Я содрогался, услыхав в полсотни лье
Мальстрима рёв и течку в стаде бегемотов.
Я в голубых мечтах мотался по Земле,
Жалел Европу, погружённую в дремоту.

Архипелагов грозди звёздные вкушал!
Над островами пил свободу небосвода.
Ты здесь живёшь, моя бездонная душа,
Златою птицей среди райского народа?

Я слишком часто плакал! Каждая луна
Наводит ужас, в горьких солнцах - стонут зори,
Ворвись, любовь, оцепени меня до дна...
Пусть лопнет киль мой! О, скорей бы выйти в море!

Вода Европы – просто лужа для меня,
В ней чёрных сумерек цветы благоухают,
Дитя на корточках, печаль в глазах тая,
Кораблик хрупкой майской бабочкой пускает.

Я не могу теперь, изрезанный в волнах,
Идти в кильватере, гружённый грудой хлопка,
Не вижу смысла в гордых флагах и огнях,
Когда меня плавучих доков давит глотка!